Вчера после просмотра ассорти из короткометражных фильмов различной степени документальности на меня снизошло маленькое озарение.
Началось всё со сравнения собственной реакции на фильмы Гринуэя (Inside Rooms: 26 Bathrooms, London & Oxfordshire, 1985) и Пелешяна (Мы) с реакией грубого человека. Обе короктометражные ленты - произведения скорее поэтические, нежели повествовательные. Только британский фильм - это изысканная чувственная ода ванной комнате, воде и человеческому телу, в то время как армянский - патетическая поэма о роде человеческом. При этом работа художника-Гринуэя, по моим представлениям, проще для восприятия: в ней есть структурирующее начало, фрагменты интервью, соблазнительный видеоряд из преимущественно статических кадров, каждый из которых представляет собой едва ли не самодостаточное произведение. Этот фильм вызвал ожидаемо сдержанную реакцию у аудитории, хотя я до сих пор нахожусь под впечатлением (и мне отчего-то снова захотелось смотреть полнометражки братьев Куэй). Пелешян, в свою очередь, смонтрировал практически абстрактное кино, полное резких переходов между драматическими кадрами, без звука, но с не менее драматической музыкой Хачатуряна. Так вот, просмотр именно этой работы вызывал эмоциональный отклик у аудитории и особенно у грубого человека. Разумеется, его интересовал самый страшный вопрос - о чём был фильм - но интересно не это, а сам факт того, что "Мы" подействовал.
Удивительное дело: более сложный для восприятия фильм лучше срабатывает в случае грубого человека! Конечно во время просмотра я тоже находился под воздействием пафоса кино, но мой эмоциональный отклик был значительно сдержаннее. Отчего так? Наши реакции на "Ванные комнаты" оказались совершенно предсказуемыми, в то время как "Мы", который должен был вызвать у грубого человека в лучшем случае недоумение, отлично сработал для него на эмоциональном уровне (и возможно на уровне образном тоже), оставив меня более-менее равнодушным.
Может быть, отказывая грубому человеку в утончённости, культурности и способности созерцать, я, рубя сплеча, лишил его способностей эмоционально переживать и интуитивно воспринимать происходящее на экране? Может быть, я охотно поддался чарам слегка эксцентричной рафинированной работы, защитившись при этом от работы бурной, использующей в качестве материала фрагменты повседневной жизни?
Моё маленькое откровение заключается в следующем: человек утончённый и человек грубый могут быть одинаково восприимчивы, но восприимчивы они к разным раздражителям.
